Нам тут говорили: вы набрали малолеток. Вся база собиралась за счёт ВКонтоса, 60% — старше 22 лет; в России просто нет столько.
Малолетки дерзкие и нахальные, взрослому мужчине ТЫкает козлодой, еще. я слышал, что сами парни трахаются исключительно с.
Санрейсом Нерюнгри-Якутск прооперированную женщину доставили в специализированное медицинское учреждение столицы республики. За неделю до этого пациентка поступила в районную больницу в тяжелейшем состоянии. Медики констатировали замирание плода, вызванное применением китайских таблеток. Женщина на сроке 19-20 недель использовала запрещенные препараты для прерывания беременности. В результате плод погиб и несостоявшаяся мать носила его в своем чреве более месяца. Наступило разложение, что привело к тяжелейшей интоксикации всего организма. В Нерюнгри пострадавшую прооперировали, а затем, когда ее состояние стабилизировалось, направили для дальнейшей реабилитации в Якутск. Заместитель главного врача по материнству и детству Ирина КИРИЛЛИНА прояснила ситуацию - Ежемесячно в больницу обращается одна-две женщины с осложнениями после употребления китайских таблеток для медикаментозного прерывания беременности. Это опасно заражением крови, кровотечениями, бесплодием. Вызывает досаду легкомысленное отношение женщин к своему здоровью. В Нерюнгри процедуру медикаментозного аборта (как это называют в народе) можно провести в женской консультации под наблюдением врача и с использованием сертифицированных препаратов. Главное условие – срок беременности не должен превышать шесть недель, в противном случае может наступить гибель плода в чреве матери, как это случилось с нашей «героиней». По словам медиков, данные о каждом случае выявления факта употребления «китайских» таблеток передаются в правоохранительные органы. А затем… Полиция и «китайские» таблетки Если кто-то думает, что после информации медиков полиция начинает расследование – глубоко ошибается. Об этом говорит тот факт, что объявления о продаже таблеток свободно расклеены на столбах и на автобусных остановках. Понятно, что Роспотребнадзор не осуществляет контроль за реализацией запрещенных лекарственных препаратов, а полиция? Оперативным сотрудникам ничего не вычислить незаконного торговца. Но этого не происходит. В Нерюнгри была попытка провести частное расследование, в результате чего было собрано около десятка имен и контактных телефонов таблеточных «коробейников». Продавцы не таясь рассказывали, что эти таблетки производят в Китае, инструкции на русском языке нет, а через границу их перевозят «на теле», т.е. под одеждой. Все данные, а также записи телефонных переговоров были переданы в Нерюнгринское УВД вместе с официальным заявлением. Предполагалось, что факт «домашней» продажи таблеток КНР может иметь признаки разных преступлений, таких как контрабанда, незаконное предпринимательство, незаконная торговля медикаментами. Что же сделали доблестные полицейские? Вместо выяснения личностей торговцев они придумали версию, что в этих таблетках есть наркотические вещества, а значит это не по их ведомству. И переправили заявление в наркоконтроль. Оперативники УФСКН произвели контрольную закупку, исследовали препараты, наркотических веществ не обнаружили и составили отказной материал. В конце концов материалы этих «перепихиваний» дошли до прокуратуры. И что? Прокурор тоже не увидел незаконной торговли лекарственными препаратами и папка «китайские таблетки» пополнилась еще одной отпиской. Может министру внутренних дел и генеральному прокурору следует обратить внимание на явное нежелание органов заниматься этим вопросом? Создается впечатление, что у блюстителей порядка есть веские причины не замечать очевидного. Ведь в случае с продажей китайских таблеток даже нет нужды подвергать свою жизнь опасности в погоне за вооруженными преступниками. Всего-то и дела – позвонить, пригласить в условное место и задержать. Явно, что реформа полиции не улучшила безопасность граждан: контрабанда процветает, жулики обогащаются, женщины теряют здоровье.
Если скачивать треки Бибера легально, то они автоматически. с молодых ногтей непреложные истины вроде «много трахаться с кем.
длинных ногах бурый лось. Мы переждали, пока он уйдёт, хотя лось не вызывал страха - только уважение. - Фу, - перевёл я дух. - Пойдём, Танюшк. Хорошо, что ходить по лесу было для нас привычным делом. Мы умели это делать и любили это делать. - А тут кончается город, - сказала девчонка через какое-то время. В самом деле - мы уже с минуту шли вдоль оврага, за которым в нашем мире лежал аэродром. - Может, напрямую переберёмся? - Там могут быть гадюки, - сказал я, но первым спустился вниз, держась рукой за кус-ты, а другую подавая Таньке, хотя она и сама неплохо справлялась. Мы вылезли на откос, отряхнулись... ...и выяснилось, что на месте аэродрома - довольно широкая луговина. Из высокой серо-желтой травы с пышными метёлками тут и там поднимались искрящиеся крапи-нами слюды гранитные останцы. Лес окружал луговину широкой дугой, но до него было километра три, не меньше. Сонно звенел тихий нагретый воздух. И плавали высоко-вы-соко чёрные кресты птиц. Мне почему-то было страшно выходить на это открытое место. По-моему, Таню-шка испытывала сама то же ощущение. Во всяком случае в её глазах появилась задумчи-вость, а белые мелкие зубки прикусили уголок губы. - Боишься? - спросил я. - Я?! - фыркнула она. - Ты. - Ага, сейчас. - Боишься. - Испугалась! - Я - боюсь. Она посмотрела на меня расширившимися глазами. Очевидно, не ожидала такого признания. Потом вздохнула и передёрнула плечами: - Пошли... ...Трава доходила до колен. Сразу стало жарко-жарко, я стащил куртку и обвязал её вокруг пояса. Стало хотеться пить, но мы ещё в походах научились правилу - о воде не говорят просто так. Но думать было можно, и я с неудовольствием решил, что без ём-костей нам будет плохо - каждый раз искать воду, когда она нужна, дело сложное. Го-раздо сложнее, чем многим кажется в наших местах. Мы добрались до первого из гранитных камней. Он отбрасывал холодную тень, ос-трую и чёткую, почти не колебавшуюся на траве. Я уже прошёл мимо, но Танюшка заде-ржалась. - Смотри, Олег, - и она указала на плоскую грань камня, чуть скошенную внутрь. Я подошёл и чуть наклонился. На этой грани, влажной, холодной и скользкой, были глубоко и неровно выбиты белёсые буквы. Их края давно сгладились, словно строчки оп-лыли от огня, но читались хорошо. 8. - "Друзья! Мы не знаем, кто вы. Родник около следующего камня.Идите на запад. Сорок миль отсюда. Удачи!" Олег, - она выпрямилась, - тут есть люди. - Или были, - хмуро заметил я. - Надпись-то старая. И почему английская? - Не знаю, - вздохнула Танюшка. - Но всё-таки... Сорок миль - это сколько? - Километров семьдесят, семьдесят пять, - перевёл я. - Два... нет, три дня. Вообще-то нам по дороге, можно идти туда. Пойдём? Теперь уже Танюшка начала осторожничать. - А что там, в сорока милях? - подозрительно спросила она. Я просто пожал плечами, немного раздражаясь - было жарко и хотелось пить: - Не знаю, но мы всё равно идём туда. Или нет? - Идём, - вроде бы решилась она. И неожиданно предложила: - А может, я покричу? Э-э-э-эй!!! - завопила она, подпрыгнув. Я фыркнул и засмеялся. Танюшка обиженно свела брови, но потом толкнула меня в плечо и тоже хихикнула: - Ладно тебе... Пошли попьём. Куда веселей мы зашагали к "следующему" камню. Танька вообще никогда не была болтливой, но сейчас её понесло, и она бесконечно говорила, выдвигая версии о том, что нас ждёт в указанной точке. Доминировало убеждение, что там - путь домой. Я, если честно, надеялся на то же. Но предпочитал не говорить об этом вслух. Борис Гребенщиков Десять стрел на десяти ветрах, Лук, сплетённый из ветвей и трав, - Он придёт издалека, Меч дождя в его руках. Белый волк ведёт его сквозь лес, Белый гриф следит за ним с небес, С ним придёт единорог, Он чудесней всех чудес. Десять стрел на десяти ветрах, Лук, сплетённый из ветвей и трав, - Он придёт издалека, Он чудесней всех чудес, Он войдёт на твой порог, Меч дождя в его руках. * * * Мы добрались до леса вновь минут через сорок.Воду - а родник выбивался из-под ка-мня упругой струёй в песчаный кратер у основания глыбы - набрать было не во что, а жаль. Она оказалась ледяной и очень вкусной. Снова захотелось есть, и с каждой минутой голод нарастал. - Олег, - сказала Танюшка, когда мы уселись передохнуть под деревьями на опушке и ра-зулись, чтобы дать отдохнуть ногам и хоть немного просушить носки, - без еды мы не дойдём. Сказано это было серьёзно и без малейшей паники. Я ещё раз подумал, что она со-вершенно необычная девчонка. Но счёл нужным одёрнуть спутницу: - Дойдём. Туда - дойдём даже без еды, хотя будет трудно.Но лучше, конечно, поискать еду по дороге, какую-никакую. Мы замолчали, и я понял, что засыпаем. Вроде и прошли не очень много... Наверное, за прошедшее время растренировались. - Олег, - сонно сказала Таня, - давай поспим немного. - Давай, - охотно согласился я, сползая в лежачее положение и устраиваясь удобнее. Помедлил и предложил нерешительно: - Тань, если хочешь - можешь... ну, меня использо-вать вместо подушки. - Ага, Олег, спасибо, - она перекатилась ближе и как-то очень естественно устроилась 9. на моём плече. Я помедлил и приобнял её рукой, на которую она улеглась. Приятно было - непередаваемо. Руки Танюшка спрятала под мышки, а носом - на-верное, уже сама не понимая, что делает - уткнулась мне в шею. И тепло задышала. Короче, мне тут же расхотелось спать. Я обмер с открытыми глазами. Нет, ни о чём таком я не думал. Я просто переживал почти физическое счастье. Ради этого стоило оказаться в лесах другого пространства. Честное слово. Хотя конечно - я понимал, что Танюшка уже спала, когда прислонилась ко мне. И всё-таки это было счастье... ...Проснулся я от того, что перестал чувствовать руку - она превратилась в рези-новый жгут. Танюшка во сне сползла ко мне под бок и лежала на животе, затруднённо дыша - она упёрлась лицом в мою куртку. Проснулся я и ото сна, если так можно выразиться.Сон был ещё тот - из тех, что не пересказывают.Я бросил быстрый взгляд вниз и подумал - хорошо,что Танюшка спит, потому что даже сквозь плавки и брюки всё было отчётливо видно. В смысле - у меня. Я переложил онемевшую руку другой и сел. Слегка воровато посмотрел на Таню. Мы проспали больше двух часов. И мне срочно надо было отойти. Вообще-то я не занимался этим с тех пор, как подружился с Танюшкой. Или убеж-дал себя, что подружился, а на самом деле это было больше, чем дружба? Сейчас об эт-ом думать не хотелось, а хотелось отойти за кустики. Я и отошел. Поспешно и тихо, пока сон ещё не выветрился из памяти. За ближайшими деревьями начался кустарник, окаймлявший поросший камышами берег. Спустив штаны и плавки, я встал на колени почти у самого берега. Вообще-то с тех пор как больше двух лет назад один из старшеклассников показал мне, как занимать-ся онанизмом, я как правило предпочитал делать это лёжа... Я пригнул голову к груди и закрыл глаза,пытаясь не упустить фрагменты сна, вспы-хивавшие в памяти. - Та-а-ань...- стоном-вздохом вырвалось у меня в последний момент. Непроизвольно - я не мог остановить этого стона, как не мог остановить происходившего в тот момент. Как всегда после этого, мне сделалось стыдно. Поднявшись, я сделал несколько ша-гов к камышам, чтобы уже просто сходить в сортир. Посвистывая, поднял голову к вер-шинам деревьев; потом, уже натягивая штаны, вновь рассеянно окинул взглядом камы-ши... И увидел скелет. Нельзя сказать, что я испугался или растерялся, хотя в реальной жизни скелетов не видел - даже как пособий на уроках, у нас были схемы. Но и не скажу, что я не ощу-тил вообще ничего. Странно - словно время вокруг стало тягучим-тягучим, а все пред-меты наоборот - очень чёткими. Я сделал несколько шагов, дыша открытым ртом. В горле пересохло. Скелет не трогали звери - уже не знаю, почему. Но кости не были растащены, и даже сохранилось кое-что из одежды: потрескавшийся, утерявший цвет кожаный то ли жилет, то ли панцирь с порыжевшими от ржавчины металлическими бляхами; сапоги, на которых уцелели подковы - на носке и каблуке - и застёжки ремней поверху голенища; широкий пояс с зелёной от окиси пряжкой, на котором крепились... ножны. Да, ножны! На скелете были ещё какие-то ошмётки то ли ткани,то ли кожи.Но я вглядывался имен-но в ножны, из которых торчали рукояти - чуть изогнутая большого ножа и обычная крестовина длинного меча. Рукояти даже на глаз "сварились" с ножнами. Я подошёл к скелету вплотную. И только теперь понял, что меня обманули глаза - до скелета было ближе, чем мне казалось, а сам он оказался меньше! Скелет принадлежал подростку - девчонке или мальчишке - моих лет. Вернее - по крайней мере - одного со мной роста. Я увидел, что на левом запястье скелета широко висит изъеденный ржавчиной браслет. 11. - Узнаёшь? Она кивнула, озираясь. Всё-таки, лишённые привычных ориентиров, мы забрали в сторону и вышли к реке ближе от города, чем рассчитывали. Но теперь можно было не беспокоиться - километров тридцать, весь завтрашний день, достаточно просто идти против течения. А сейчас мы опять стояли возле небольшой луговины, по которой текла река. - Кто это, Олег? - испуганно спросила Танька. - Какие огромные!.. Сперва я просто увидел мохнатых быков, которые пили метрах в ста от нас, не больше. А потом у меня восторженный холодок прошёл по спине, и я прошептал: - Тань, это туры. Стой тихо. Последний тур на Земле, как мне помнилось, был убит в ХVII веке. А тут - мы сто-яли так близко от этих громадин, что можно было слышать, как хлюпает вода, кото-рую они тянут. Потом светло-шоколадные животные бесшумной цепочкой ушли в лес. - Туры, - тихо повторил я. - Пошли, Тань, пошли. Они красивые, но от них лучше держа-ться подальше. * * * Костёр мы разожгли на небольшой полянке - и еле дождались, когда появится пер-вая горячая зола,в которой можно будет испечь камыш. А потом так же еле дождались, пока он испечётся. И ели его, обжигаясь, урча и пачкаясь золой - по крайней мере, когда я глянул на Таньку,сидевшую,скрестив ноги, по другую сторону огня, то у неё всё вокруг губ было грязным. Судя по тому, как она засмеялась - у меня тоже. То ли нам с голоду пока-за лось, то ли камыш и правда был вкусным, но мы сожрали весь. Я хотел было засунду-чить немного, но Танюшка настояла на том, что утром он остынет и будет невкусным. Откуда она это знала - представления не имею, но я легко с ней согласился, и мы доели печёные корешки. - Ещё два дня - и дойдём, - оптимистично заявила Татьяна. Я кивнул, подумав: куда до-йдём, интересно? А вслух попросил: - Спой, Тань. Она ни секунды не отнекивалась и не ломалась. Посмотрела на меня через огонь, а потом перевела взгляд на угли. Я хорошо помню эту ночь, костёр на полянке - и тихий, но мелодичный и ясно слы-шный голос Танюшки. Я не говорил, что спеть. Но она догадалась сама... 18. Я увидел - даже в свете костра! - как она побагровела. И засмеялся от внезапно заполнившего меня - как ситро заполняет кружку! - пузыристого, шипящего чувства ра-дости. Причём для этой радости у меня не было ни слов - ни даже мыслей. - Знаешь, я удивился, когда ты согласилась идти к нашим, - вместо продолжения разго-вора сказал я. - Думал, ты испугаешься. - Как Ленка Власенкова? - вспомнила Танюшка. - Ленка потом помнишь рассказывала, что спе-рва как к нам в штаб попала, хотела сразу удрать. Думала - притон какой-то... Нет, я сразу со-образила, что и ребята и девчонки у вас хорошие... А вот я удивилась когда знаешь что? Когда ты к нам домой пришёл. До сих пор не знаю, как ты мой адрес разыскал? - В клубе собачников, - признался я. - Твоего Черныша там хорошо знают... Туда-то я пришёл, а вот около твоего дома минут сорок ходил. Если бы мне твой отец открыл, я бы, наверное, сбежал. - А открыла я, - задумчиво сказала Танька. - Знаешь, Черныш, наверное, не ест. Он не любит, когда меня долго нет. - Кузя тоже, - вспомнил я своего пса. Танюшка засопела. Серьёзно так, с претензией на слёзы, и я поспешил попросить: - Тань, может быть, ты споёшь опять? - Ты меня отвлечь хочешь, - вздохнула она. Я кивнул: - Ага. И сам хочу отвлечься, угадала. Спой какую-нибудь нашу. - Сейчас, - она села прямее и склонила голову набок... Но прежде чем начать петь - ска-зала вдруг: - Помнишь, как твой Сергей говорит? "Насильно слушать у костра враньё никого не за-ставишь - это не у телевизора..." Слушай, Олег. 21. мох. Никаких следов штурма или хотя бы пожара видно не было, зато над входом - пло-тно сбитой из досок дверью, расположенной на уровне моей головы - был нарисован бе-лой краской идущий лев с поднятой передней лапой, как на гербе. Краска стёрлась и смы-лась, но в неровности камня въелась, и на расстоянии рисунок оставался отчётливым. - Это английский гербовый лев, - определил я. - Тань, я тебя подсажу, а ты попробуй открыть дверь. - Угу, - при виде форта она вновь резко оживилась. - Давай. Я, сцепив руки в замок, подкинул её к двери, и Танюшка ловко вцепилась в какие-то выбоинки. Нетерпеливо вытянула ко мне руку, я перебросил ей открытый нож. Наверху скрипнуло, хрустнуло, посыпалась сырая деревянная труха, и Танюшка соскочила обрат-но. Указала вверх подбородком с гордым видом. Дверь была открыта - отошла на полметра. В щели проглядывал свет. - Подсади опять, я посмотрю, - я принял от неё нож и покачал головой: - Лучше я, мало ли что... - Я же тебя не подниму, - улыбнулась она. - Давай, Олег. - Эххх... - я неохотно, но сноровисто подсадил её и приготовился ждать. Но буквально через минуту Танюшка с ошарашенным видом свесилась обратно. Она, кажется, лежала на животе и обеими руками отводила волосы от лица. Глаза у неё были ошалелые: - Олег, тут оружейный склад, - сказала она. - Дай руку, - выкинул я вверх ладонь. 26. кой же мальчишка, как я, а потом он... Меня тряхнуло нервной дрожью - словно заглянул в холодную пропасть, где не раз-личишь, что там - на дне, и только ветер доносит то ли гул ледяного потока, то ли за-пах гниения... - Я возьму это, спасибо, Тань, - с этими словами я убрал крагу под перевязь. Она кивну-ла - рассеянно, даже не посмотрев на меня, потому что водила пальцем по освободивше-муся участку пола. Потом - подняла на меня свои серьёзные зелёные глаза: - Смотри, что тут написано. С удовольствием придерживая рукоять палаша, я обошёл раскиданную нами кучу оружия и, нагнувшись, в самом деле увидел надпись. Кто-то неизвестно когда выцарапал на каменном полу английское слово или аббревиатуру. Белые штрихи на сером: 28. - Олег, ты меня не бросишь? Я аж снова сел. - В каком с-с-смысле?! - В самом прямом, - Танька не спускала с меня взгляда. - Решишь, что медленно иду... или что хлопотно вообще со мной... - Тань, - нерешительно сказал я, - ты чего несёшь? Ты не заболела? Как это я тебя брошу? Вместо ответа она тоже начала укладываться. Я ещё какое-то время посидел в одеяле, пытаясь "отойти" от заявления девчонки, потом покачал головой и улёгся, так и не восстановив душевного равновесия. - Доберёмся до Цны и пойдём берегом на север, - сказал я в потолок. - Там болота, - из-за огня ответила Таня. - Может, это и к лучшему, - я подобрал одеяло, подоткнул плотнее. Потом, вздохнув, дотянулся, выпростав руку - и положил рядом револьвер. На всякий случай. * * * За ночь я закопался в одеяла так, что с трудом отрылся обратно. И пригрелся так, что снаружи показалось холодно. Не высвобождая рук, я высунул нос и один глаз нару-жу... ...Танюшка стояла в проёме открытой двери голышом. Упершись ладонями в при-толку и чуть наклонившись вперёд - так, что лучи восходящего солнца залили золотом её спину и... то, что ниже. А потом она, словно купаясь в солнечном свете, встала боком и прижмурила глаза... ...Нет, в принципе, я, конечно, знал, что, как и где у существ противоположного по-ла находится. И не только по теории или там фоткам-порно, попадавшим в нашу компа-нию, но и в живую. Постельного опыта у меня, конечно, не было,но вы мне покажите ма-льчишку, который дожил до четырнадцати лет и не "щупался" с девчонками под видом какой-нибудь "игры"? Короче, я великолепно представлял себе, где что у "них" находится и как выглядит. Но... Я и раньше, бывало, "дорисовывал" себе то, что скрывает Танюшкин купальник - особенно по вечерам, лёжа в постели, на грани бодрствования. Потом приходили те са-мые - причудливые и головокружительные - сны. Фантазии были сладкими и немного пу-гающими, потому что следующим шагом были мысли о вполне естественном продолже-нии, о том, что у нас с Танюшкой и это когда-нибудь будет наяву... а я не знал, что ду-мает об этом она. Только вот ни сны, ни фантазии не шли ни в какое сравнение с этим обычным зрелищем - обнажённая девчонка, купающаяся в утреннем солнце. Мне вдруг представилось, как я откидываю одеяло... встаю... подхожу к ней... обнимаю... Я зажмурил глаза и завозился, словно просыпаясь. Услышал, как легко и быстро прошуршали мимо девчоночьи шаги. - Та-ань?.. - сонно позвал я её и сел, расставив ноги и не откидывая одеяло. Зевнул и по-мотал головой. - Доброе утро. - Доброе, - она появилась сбоку - уже в купальнике, запрыгивая в джинсы. - Поедим бу-тербродов, консервы на вечерний привал, - я кивнул, изо всех сил стараясь сделать вид, что ещё не вполне проснулся. - Кстати, - она вроде бы усмехнулась, судя по голосу, - ты в курсе, что кое-кто в Кирсанове называет нас "хорошей парой"? - А? - я не нашёл ничего лучшего, как оглянуться через плечо в её сторону. - Это кто же нас так называл? - Ну, это в целом не важно, - она накинула ковбойку и принялась скатывать одеяла - пару, одно в другое. - Кстати, носки я постирала, и они уже высохли. И возьми тоже па-ру одеял... И ещё раз покажи мне, как влезать во всю эту сбрую. кожаная куртка была распахнута и стянута странно знакомым ремнём, вельветовые серо-зелёные штаны - подвёрнуты до колен, босые ноги - в грязи. На поясе парня висел кинжал-дага, почти как у меня, и даже странно, как я в один миг это всё заметил... А в следующий миг второй рывок выволок меня на сушу, где я и остался лежать на животе, хватая воздух широко открытым ртом, а Танюшка тормошила меня и трясла... Я рывком перевернулся на бок. Парень, с размаху плюхнувшийся рядом на пятую точку, грязной рукой отбросил со лба замусоленные пряди и улыбнулся. - Не может быть!.. - прохрипел я. - Может, - сказал Серёжка Земцов. - Может, Олег... Привет. * * * Наверное, наступает предел, за которым удивляться просто не получается. Реки, мамонты, негры, башни, скелеты, оружие... Теперь вот ещё - наш (точнее - мой ста-рый, а Танюшкин недавний, но верный) друг, обросший и дико одетый. Ну и что? Он же меня спас... Но всё-таки, оказывается, можно удивляться и дальше. Сергей - ничего не расска-зывая, только таинственно посмеиваясь - провёл нас через болото, потом - мы протис-нулись чуть ли не ползком густющим сумрачным ельником... и он завопил весело: - Ленка! Встречай, я не один! - Ленка здесь?! - ахнула Танюшка. Но навстречу нам из кустов уже выскочила босая де-вчонка в спортивных брюках и майке, темноволосая и синеглазая,они с Танькой бросились обниматься. Я плыл по течению уже абсолютно, думая только о том, как немного сполоснуться от грязи, подсыхающей на мне, а потом прилечь. Мозги ворочались со скрипом. Сергей за плечо протащил меня через кусты - и мы оказались в начале тропинки,спускавшейся к бо-льшому навесу-шалашу, возле которого горле костёр. Оттуда бежали ребята и девчонки - галдя, смеясь и размахивая руками. Это были мои друзья - порядком заросшие, обтре-павшиеся, но несомненно они! - Все здесь? - отстранённо поинтересовался я, с великолепным равнодушием созерцая эпическую картину. - Вас не хватало, - пожал плечами Сергей. - Мы-то думали, что хоть вам повезло... - И давно вы здесь? - спросил я. Сергей недоумённо посмотрел мне в лицо: - Да ты что, Олег? Мы же скоро месяц, как пропали оттуда. * * * Кирсанов - небольшой город.Пропажа даже одного подростка для него - печальная сенсация. Но если одновременно пропадают двадцать пять ребят и девчонок?! . И даже не это самое интересное.А самое интересное,что мы общались почти еже-невно с "пропавшими". Весь тот месяц, пока они находились, по их собственным увере-им, здесь. А они оказались здесь в один день и почти в одном месте - только Сашка и Наташ-ка Бубнёнковы проплутали два дня, да Колька Самодуров, которого "прихватило" на охо-те - шесть. (Кстати, у него с собой оказалась его чешская "вертикалка" 12-го калибра с солидным запасом патронов) В этом конкретно месте они находились уже три недели; неподалёку отсюда в полуобвалившейся избушке нашли склад отлично смазанного холод-ного оружия... ...Водопад новостей вывалился на нас вечером, у костра.Я почти с нежностью рас-сматривал знакомые рожи, испытывая невероятное облегчение - даже прислушиваться начал не сразу, настолько велико было блаженное обалдение; мы всё-таки нашли "своих", да ещё каких! Правда - помочь с возвращением они нам не могли. У них был ворох гипотез (поло-вина - Санины, чьи ж ещё?), но не имелось ни единой, в достоверности которой был бы уверен хотя бы сам её автор. Настоящая буря поднялась, когда Танюшка сообщила, что никуда они не пропада-ли, цветут и пахнут возле родимых семей в славном Кирсанове, и не ищут их ни милиция, ни школа, ни родители, ни КГБ, ни друзья... А меня как раз тут и ошарашило... ...что и нас НИКТО НЕ ИЩЕТ!!! Я даже не сразу осознал эту дикую информацию. Но я помнил, например, как тот же Колька вернулся "с браконьерки" и похвастался дюжиной уток. А на следующий день мы виделись в школе!!! Да и остальные... Но это значит, что мы с Танькой сейчас сидим в "Севере"... или гуляем по Кирса-нову... или пьём ситро с бутербродами у меня на веранде... И остальные, может быть, тоже с нами. Там. И здесь. Я помотал головой, открыл рот и сказал почти отчаянно: - Послушайте, ребята!.. ... - За что ты мне нравишься, Олег, - нарушив долгое молчание, сказал Игорек Се-верцев, - так это за умение всегда внести нужную ноту в разговор. Как дубиной по заты-лку. - Замолкни, Север... - процедил Вадим. - Да что изменится от того, что я замолкну... - Игорь махнул рукой с серебряной "пе-чаткой" на безымянном пальце. Кстати, его одежда сохранилась едва ли не лучше, чем у всех остальных - Север всегда предпочитал купленную у фарцовщиков хорошую кожу. Снова посыпались идеи - в основном, заимствованные из научно-популярной фанта-стики разного уровня. Но сейчас в голосах - вот идиотизм, да?! - отчётливо звучало об-легчение. Все беспокоились за родителей, а теперь выходило, что и незачем вроде бы... Этот галдёж перебил Арнис. Он поднялся и обвёл всех внимательным взглядом, по-сле чего с лёгким акцентом сказал, разделяя слова: - Да вы что, не понимаете?! Мы ведь теперь не сможем вернуться домой! Даже если будет возможность! - Почему?! - изумилась Ирка Сухоручкина. - Да потому, - вмешался Олег Крыгин и, подняв голову, посмотрел вокруг. - Потому что там уже есть мы. Мы. Есть. Друг у друга, у наших родаков и тэ дэ и пр. 42. Вновь воцарилось молчание. Гробовое. В этом молчании отчётливо переваривалась идея, оформившаяся около костра. - Я всё равно хочу домой, - вдруг сказала Ленка Черникова. И захлюпала, закрыв лицо ру-ками. У сидевшей рядом Наташки Мигачёвой сделалось хмурое лицо, губы припухли. Я ви-дел, что и Игорёк Свинков - Щусь - заморгал, потом отвернулся. Андрюшка Соколов по-дался к Наташке, взял её за руку... - Да ну, ерунда, не может этого быть, - задиристо и почти зло сказал Игорь Мордвин-цев. - Чушь, бредятина... - Чушь, потому что тебе страшно про это думать? - спросил Вадим. Он не поднимал глаз от огня. - Заткнись! .. - Игорь вскочил, но его рывком усадили на место. - Ещё и негры какие-то, - уныло подвёл итог Колька Самодуров. - Месяц мы тут сидим, и никаких негров не видели... - Это ещё ерунда... - подала голос Танюшка, сидевшая рядом со мной. - Вы, ребята, мо-жет, на нас сейчас будете... Но знаете - эти негры за нами шли по следам. Мы только за рекой от них оторвались. - За Ергенью? - спросил Вадим. Я осведомился: - Догадались, что это Ергень? - Догадались... Ещё чище... Сань! - Вадим поднял наконец голову. - Похоже, надо ме-нять место. - Да подождите же! - закричала Ленка Власенкова. - Подождите! Я что-то не поняла - домой как?! - Никак, - буркнул Арнис, втыкая в землю между ног длинный нож с тёмной деревянной рукоятью. А Олег Крыгин добавил: - Да пойми ты, дурочка, - Ленка слушала его, открыв рот, даже не обиделась на "дуро-чку", - нечего нам там делать. Мы - и есть - там. Уяснила? - Так что делать-то?! - крикнула Ленка. Он развёл руками. - Да ошибся Олег, и Танька ошиблась, - снова подал голос Игорь Мордвинцев. Танюшка фыркнула, а я спокойно ответил: - Не ошибся я, Игорек. Я с тобой за день до того, как мы сюда попали, ходил на трении-ровку по мелкашке. - Как я отстрелялся? - глупо спросил Игорь. Я переждал несколько нервный хохот и се-рьёзно ответил: - Ничего. Но я лучше. - Кто бы сомневался, - вздохнул Игорь. Я посмотрел на него и добавил: - Вот именно - кто бы. - Давайте подойдём к этому математически, - заявил Саня. - Дано: двадцать семь не-совершеннолетних. Не алкашей, не наркоманов, не идиотов - и вообще выше среднего. Задача: остаться в живых. Неужели не решим?! - Шпаргалок не запасли, - не без яда ответил Олег Фирсов. Он вообще сидел какой-то пришибленно-непохожий на себя. - Учить надо лучше, - отозвался Санек. - Кто бы говорил, - не остался в долгу мой тёзка, но не стал углублять и расширять конфликт. Опять начался общий беспредметный спор, в котором я не участвовал и от кото-рого очень устал. Я поднялся и незаметно отошёл в сторону - метров на пятьдесят, по-чти к самому ельнику наверху склона. Первое, что я там, впрочем, сделал - очень неэсте-тично - это помочился на одну из ёлок. Меня почему-то разобрал смех, когда я вспомнил, как эти дни пользовался листьями подорожника вместо туалетной бумаги. Но смеяться как-то расхотелось, когда я подумал, что, наверное, теперь мне до конца жизни придёт- 43. ся ими пользоваться. А зимой? Ёлы-блин-те-палы... Я загрустил, глядя в звёздное небо. Потом немножко встряхнулся, сообразив, что один плюс в этом есть - ни мама, ни дед с бабулькой не волнуются: не пишут заявлений в милицию, не бегают по улицам... А что им бегать, если Олег - вот он? Никуда не делся... Меня пробрало холодком, когда я это подумал. Как же такое произошло?! И что мне... нам теперь делать?! - Олег. Я обернулся и узнал по фигурам и походке Вадима и Андрюшку Альхимовича. Сзади шёл Сергей. Я не удивился - где-то на подсознательном уровне во мне жила уверенность, что настоящий разговор ещё впереди и разговаривать будем именно мы: Вадим - расчё-тливо-обстоятельный, чуть себе на уме, чуть ироничный; Андрюшка - решительный, храбрый, лучше других разбирающийся в дикой природе; Сергей - весёлый, быстрый в ре-шениях, задиристый и остро чувствующий... И я. Как ни крути, если честно - самый эрудированный в компании и больше других увлекающийся историей. Мы почему-то смутились и обменялись "приветами" - словно встретились после десятка часов "разлуки" возле чьего-нибудь дома. Только они далеко - наши дома... И всё-таки Саня был в одном прав. Мы "выше среднего". И мы приучили себя прини-мать решения и выполнять их, ещё когда играли в войну несколько лет назад - в том во-зрасте, когда большинство ребят просто не понимают слов "решение" и "ответствен-ность". - Шумят? - кивнул я в сторону костра. Вадим кивнул: - Шумят, а что ещё... Что дальше делать будем? Вопрос был задан деловито, а не растерянно. Сергей хмыкнул: - Да уж не гипотезы строить, как мы сюда попали. И не как вернуться домой. - Домой вообще-то хочется, - возразил Андрей, сунув руки в карманы "афганки". - Но делать там, похоже, нам нечего. Если только сердечный срыв родителям обеспечи-вать, но мы и так на этом фронте немало постарались... Извини, Вадим. - Ничего, - ответил тот. Его родители - отчим и мать - умерли; мать - не так давно. - Ты, Олег, говоришь - негры. Они правда опасные? - Я убил одного, - ответил я и вздрогнул от воспоминания. - Если ты думаешь, что это я просто так - то ты плохо думаешь... А тех, в лодке, они перебили на наших с Танькой глазах. Да и других ребят тоже, скорее всего, убили они. - Вот ещё загадка, - заметил Вадим. - Что за ребята? Русские, англичане... - Погоди, - прервал его я. - Давайте решать проблемы... - ...по мере их поступления, - добавил Сергей. Я кивнул энергично: - И первым делом я бы отсюда ушёл. Не хочу, чтобы меня ночью зарезали. Но ведь не уговоришь никого... Как вам пришло в голову оружием-то запастись?! - Просто из интереса, - признался Вадим. (Он вообще не любил холодного оружия, где уж до моего фанатизма). - Охотитесь с Колькиным ружьём? - Бережём, - ответил Вадим. - Мы два арбалета нашли и пули... То есть, не арбалеты, а эти... аркебузы. - Из ружья только дважды стреляли, и оба раза в каких-то ненормальных коней, - до-бавил Сергей. - Зубы - как у волка, а так - конь конём. - Зубы волчьи?.. - я нахмурился. - Как это называется... - Да наш спец по палеонтологии, - без насмешки сказал Андрюшка, имея в виду Олега Фирсова, - уже вспомнил. Шарук. - Нет, на нас звери не нападали, - заметил я. - Только негры... Хотя, - добавил я, - если честно - я не заметил большой разницы. - Вообще говоря, у нас же есть опыт автономного существования, - задумчиво сказал 44. Андрюшка. - И разве мы не отряд? - Отряд, - Сергей кивнул. Кивнули и мы с Вадимом. Это было правдой. Большинство из нас дружили с детства. Но и появившиеся поз-днее хорошо вписались в команду. Мы все были друзьями, и этим всё сказано. И сейчас наша дружба была нам нужна больше, чем когда бы то ни было - вокруг нас лежал опасный и враждебный мир. Похоже, нам предстояла тяжёлая борьба за су-ществование. И я выразил все эти мысли словами: - Я очень рад, что нашёл вас, ребята. Из мюзикла "Оливер Твист" Вот это теперь - твой дом! А люди кругом - это семья твоя! Нам так повезло найти Того, с кем вроде бы по пути! Ты с нами теперь! Ты - свой! Отныне ты часть этой обители! Пусть бед и забот не счесть - Плевать, мы делимся тем, что есть! Если пришла беда и еда кончается - Ныть не следует парням! Ведь обязательно кто-то повстречается, Кто доставит нам ням-ням! Отныне ты нам - как брат! А кто не за нас - тем в глаз! Любой из нас тебе всем сердцем будет рад, Отныне ты свой среди нас! Вот это теперь - мой дом! А люди кругом - это семья моя! Мне так повезло найти Тех, с кем вроде бы по пути! Я с ними теперь, Я - свой! Отныне я часть этой обители! Пусть бед и забот не счесть - Плевать, мы делимся тем, что есть! Если жара печёт, или жажда мучает, И запасы все - под нуль - Не раскисай, дружок, по такому случаю Раздобудем мы буль-буль! Если надеешься встретиться с удачею, То столкнёшься с ней лоб в лоб! Если доверие к дружбе не утрачено - Значит, будет всё тип-топ! * * * - Даже если они и следили за вами - через болото им нахрапом не пройти, - уверен-но сказал Андрей. - Мы-то еле-еле тропинку отыскали! - Ну как вам объяснить, - сердито и беспомощно сказал я, швырнув на угли сухую ветку, - нельзя нам тут оставаться, надо уходить, у-хо-дить! - Да погоди, никто с тобой и не спорит, - успокаивающе хлопнул меня по колену Вадим. - Просто одну-то ночь это дело терпит. Терпит, а? - Терпит, - буркнул я, ощущая, что и сам хочу спать. Только теперь, когда мы сидели у гаснущего костра вчетвером, спало чудовищное напряжение, висевшее на мне, как оказа-лось, почти всю последнюю неделю. 45. - Вот, - удовлетворённо кивнул Вадим. - А завтра соберёмся и пойдём. Неплохо бы ещё решить - куда. - Неплохо бы вообще решить, что делать дальше, - заметил Сергей. - Давайте утром, а? - попросил Вадим. - Ну спать же охота, честное слово! - Утром так утром, - вздохнул я. - Где тут спать? - С левого краю, - ответил Андрей. - Так, как ты сидишь - с левого, а то смотри, к дев-чонкам залезешь. Вадим вон был бы не против... Вадим просто отмахнулся. Собственно, из своих отношений с Наташкой Крючко-вой он тайны никогда и не делал, да и зачем? - А что, - я начал расшнуровывать туфли, всё ещё не поднимаясь - от лени, - дежурных не выставляете? Они переглянулись и ничего не ответили, только Андрей сделал недовольное лицо. Углубляться в тему я не собирался и, расстелив на туфлях носки,поставил их возле углей, а сам, раскатывая одеяло, отправился под навес. Сергей побрёл за мной. Вадим и Андрей остались сидеть у костра - хотя Вадим больше всех жаловался, что хочет спать. - Рубашку куда дел? - поинтересовался я. - А... - он отмахнулся. - Распустил о сучок. Мне эту куртку ленка смастерила, из Оле-ньей шкуры. Хорошая вещь. - А одеяла у вас с того же склада? - уточнил я. Сергей кивнул, потом обнял меня за пле-чи и засмеялся: - Чёрт, как я рад, что ты здесь! - Есть кому снова сломать нос? - уточнил я. - Ладно тебе, - не обиделся Сергей. Я вспомнил этими словами нашу первую встречу - почти четыре года назад, когда я в потасовке на берегу реки нахальным пинком сбросил в воду белобрысого мальчишку... а тот вылез и первым же ударом сломал мне нос. Сергей к тому времени уже несколько лет занимался боксом со своим отцом. Друзьями мы стали, когда он пришёл извиняться и выяснилось, что мы оба любим читать и играть в солда-тиков,нам нравится журнал "Пионер" и т.д. ... Я иногда всерьёз задумывался, кто из них мой лучший друг - Вадим, которого я знаю со своих шести лет, или Сергей. И не мог ре-шить. Под навесом в самом деле имелось свободное место. Я уложил рядом наган и толь-ко потом сообразил, что сделал это - но оружие убирать не стал. Мне в жизни не приходилось мучиться бессонницей - я всегда засыпал, коснувшись виском подушки. Почти так произошло и на этот раз, только я успел увидеть в прорехе крыши почти полную луну - и зачем-то ей подмигнул... * * * Утро началось, как начинались все утра в обычном походе. Через тебя обязательно кто-то начинает лазить - "осторожно", конечно! - кто-то гремит чёрт-те-чем - "как можно тише", естественно! - кто-то о чём-то спорит - "вполголоса", само собой! Для нормального утреннего сна всё это создаёт совершенно непредставимые усло-вия. Удерживает от ругани только то, что и за собой знаешь те же грешки. "Просыпаться надо в хорошем настроении," - говорит моя мама (Моя? Прие-еха-ли...) В принципе я с ней согласен, хотя это не всегда получается. Но надо стараться, а то настроение останется паршивым на весь день. А нам оно надо, как говорит Андрюш-ка Соколов? Однако, когда я выбрался со своего спального места, выяснилось, что на этот раз "спор вполголоса" имеет под собой самое серьёзное основание. Спорили Саня с Вадимом. Если учесть, что наша компания начиналась в сущности именно с них, это было странно. Кроме того, спорили они ожесточённо, уже перейдя в стадию "а ты кто такой?!" За Саней возвышался Сморч, на его лице было написано искреннее огорчение. Игорь был, нес-мотря на большую физическую силу, добродушным и мирным (если не разозлят) челове- 46. ком. Сашка Свинков, стоявший рядом с Саней, наоборот - походил на маленького и очень злого зверька. За своего кумира Саню он был готов перегрызть горло слону, лишь бы под-садили. Олег Крыгин торчал возле Вадима с непроницаемым лицом истинного арийца из "17-ти мгновений весны" (каковым сходством он открыто гордился). Мне даже показа-лось, что вся эта компания готова самым натуральным образом взяться за холодное оружие. - Девчонки, по-моему, они ссорятся, - озабоченно сказала Ленка Власенкова. Она сидела на пеньке и обувалась, да так и застыла с кедом в руках. Проснулись уже практически все, только из-под одного одеяла торчала белобрысая макушка Арниса, да флегматичная Кристинка дрыхла, повернувшись ко всему на свете спиной. Смысл спора был ясен, как летнее небо. Вадим воплощал в жизнь наш ночной разго-вор. Саня спилил резьбу на любой уход и настаивал на том, что в эти места никто доро-ги не найдёт, а значит - нечего и колыхаться, а надо спокойно позавтракать. Вообще го-воря, подобные споры возникали у нас не так уж и редко. Обычно я в них не вмешивался... но сейчас мне вспомнились умирающий мальчишка на речном берегу, страшные маски в догоняющей нас лодке, свой ужас, связанный с этим... В результате таких кратких раз-думий я вскочил и заорал: - Да вы что?! Вы думаете, я шучу?! Я же вам ясно говорю, долбецам - они по нашим следам идут! Мы... - Эй! Э-эй! Все повернулись на этот вопль. Со стороны ёлок по склону лощины мчался Сергей - я и не заметил, что его нет в лагере. Рядом с ним неслась Ленка Черникова. Следом летел Игорь Северцев. Валька, его сестра, крикнула: - Игорёк! Чего там?! - Негры!!! - завопил он, и я увидел, что Север бежит с обнажённой шпагой - длинным кавалерийским клинком. Ленка пулей пролетела под навес и начала в бешеном темпе соби-рать какие-то вещи. Сергей, схватившись за плечо Вадима, чтобы не проскочить даль-ше, мучительно мотал головой, пытаясь что-то сказать. Впрочем - всё уже было сказано... ...Честно - в первые несколько секунд царила даже не паника: хаос. Я героически пытался выхватить наган, но потерял застёжку, а посмотреть на кобуру не мог, пото-му что не получалось оторвать взгляда от ельника, откуда вот-вот должны были поя-виться негры. Танюшка сзади трясла меня за плечи и что-то выкрикивала. Пробежал Ко-лька со своей двустволкой, рассыпая патроны. Арнис, сонно моргая, сидел, обхватив ру-ками колени, и пытался понять, что к чему. Игорь Мордвинцев натягивал кроссовки На-ташки Мигачёвой и не мог понять, почему не лезут, а Наташка эти самые кроссовки в бешеном темпе искала... Короче, не знаю. Может быть, мы так бы и пропрыгали до появления негров. Но, когда паника достигла полного "апофигея", в неё решительно вмешался Андрюшка Аль-химович. - Отставить! - заорал он, отшвыривая кого-то к навесу и хватая за шиворот пробега-вшего мимо Олега Фирсова. - Девчонки, быстро собирайтесь! Щусь, Басс, Мордва - ох-раняйте их! Соберётесь - сразу уходите через болото по той тропинке, где сарай! Оста-льные наверх, на стражу! Странно, но я как-то сразу успокоился. Застёжка нашлась. Я не глядя оттолкнул Танюшку и, взведя курок нагана, полез вверх, к ёлкам. * * * Наверное, негры всё-таки запутались в болоте, потому что мы их не увидели, а лишь услышали голоса - да и то уже когда быстрым шагом, вытянувшись цепочкой, ухо-дили туда,куда перед этим ушли под охраной девчонки. Тропинка за нашими спинами сра-зу же потерялась, и примерно через час мы выбрались на сухое место - к полуразрушен- 47. ному, с просевшей крышей, сараю, возле которого сидели на вещах девчонки и ходили, как маятники, наши товарищи. Нас встретили восторженными воплями, но Сергей всех обо-рвал: - Тихо! Они всё ещё близко. Уже, наверное, в нашем лагере. - Ну что, Сашен?! - шёпотом заорал Вадим: - Ещё минут десять - и досиделись бы! - Хватит! - я подошёл к ним. - Хватит, говорю. Надо уходить. Дальше и быстрее. - Поедим на ходу, - поддержал Андрей. - Девчонки, еду не забыли? - ответом были раз-ноголосо-отрицательные реплики. - Раздайте... И уходить надо не за Цну, а наоборот - обратно, на восток. - Н-но... мы оттуда пришли... - заикнулась Ленка Рудь. - Да какая разница?! - досадливо сказал Колька. - Тут главное - подальше умотать... Кстати, я один патрон посеял. - Прорастёт, - отмахнулся Вадим. - На востоке - Волга, до неё километров... километ-ров... - он нахмурился, а Танюшка, чистившая от грязи низ своих джинсов, ответила: - Около четырёхсот километров. - Почему именно к Волге? - буркнул Саня. Его лицо ещё больше заострилось. - Да нипочему, - пояснил Сергей. - Просто - в другую сторону от чёрных. Я находился в лёгком напряжении - мне всё время казалось, что сейчас кто-нибудь скажет: мол, это мы с Танюшкой притащили негров на хвосте. Кажется, Татьяна то-же об этом думала... Но мы слишком плохо думали о своих - ни тогда, ни потом никто даже не упомянул об этом. - Ладно, - Саня вздохнул. - Пошли, если так.А на ходу пожуём.Хлеб за ночь не появился? * * * Идти для нас было делом вполне привычным. А тут ещё и места были в общем-то знакомыми, и у меня снова возникло ощущение, что вот-вот появится самый обычный просёлок, или выйдем мы на деревенскую околицу... Может быть, всё это казалось ещё и потому, что теперь мы шли не вдвоём с Танюшкой, а целой компанией? На ходу вновь подняли старинную русскую тему: вопрос "что делать?" Нет - ясно, что надо убегать от негров, то да сё... А дальше? По-моему, большинство всё ещё об-сасывали мыслишку о возможном возвращении домой. Не я. Я романтичный человек. И я очень люблю свою маму; наверное, мысль о том, что она осталась без меня, рано или поздно свела бы меня с ума. Но возвращаться-то как раз не имело смысла. Куда? К кому? Я - рядом со своей мамой. Ну а я - вот он и, похоже, ничего другого мне не дано. Значит, надо как-то жить тут. Понять, что за мир нас окружает - и жить. Танюшка шагала рядом - несла через плечо скатку из своих одеял и о чём-то сосре-доточенно думала. Её корда покачивалась над плечом. О чём она думает? Что не будет больше в жизни мягкой постели, книг, телевизора, варёного сахара, магнитофона? Мне захотелось обнять её. Просто обнять. Но я не сделал этого: подвыдернул из ножен палаш и бросил его обратно, а потом нагнал Вадима. - Слушай, - вполголоса сказал я ему, - по-моему, мы делаем глупость. - То есть - как? - он промакнул рукавом ковбойки опт на лбу. - Ты же сам говорил... - Да я не об этом, - отмахнулся я. - Вспомни, как мы в войну играли. Там враг был не на-стоящий, а мы толпой не ходили. А тут... чёрт его знает, что вон за теми деревьями, а у нас нет охранения. - Да, - Вадим остановился. - Сопляками мы были умнее... Лейтенант Верещагин, - он стал шутливо-серьёзен, - берите передовой дозор. - Есть, капитан Демидов, - я отсалютовал на нацистский манер, принятый когда-то в нашем отряде, прославившемся в почти настоящих войнах. - Игорек! Басс! Подбежал Басаргин, и мы вместе ускорили шаг. Оглядываясь через плечо, я увидел, что Вадим остановил всех и распоряжается - девчонок в середину, усиленные группы на 48. фланги и в тыл... ...Мы достали палаши, не сговариваясь - у Игоря тоже был палаш, только с рукоя-тью другой формы. Я заметил, что Басс копирует мою манеру держать оружие - и оза-боченно подумал: а ведь холодным-то оружием во всей компании худо-бедно умею пользо-ваться лишь я... - Ты влево, я вправо, - распорядился я и уставился на свою сторону. В голову лезли вроде бы не посторонние, но отвлекающие мысли. Переделать кобуру так, чтобы револьвер можно было выхватывать левой... А если сейчас вон из-за тех кустов - выскочат?.. Гла-за устанут - так постоянно смотреть... Стоп, надо именно смотреть, а не о ерунде ду-мать!.. Всё-таки полезная это вещь - серьёзные игры в войну, зря их по телику ругать на-чали почему-то. Я сумел переключиться и со сноровкой, приобретённой за два лета "во-йны", мерил взглядом свою сторону. Наверное, мы оба странно выглядели в своём снаря-жении - и современной одежде. Сергей подходил к образу больше - в своей самоделковой куртке. Ну ничего, как-то я буду выглядеть к концу лета - если останусь жив, конечно... * * * На дневном привале мы смолотили остатки продовольствия - наверное, от нервов. После чего во весь рост встал вопрос продовольствия - тут в магазин не сбегаешь. - В принципе, - Игорь Северцев аккуратно вытер пальцы о траву, - кочевники жили охо-той, постоянно передвигаясь. - И скотоводством, - добавил я. - Покажи мне своё стадо, и я с тобой соглашусь. - Мальчишки, - сказала Ленка Власенкова (она всегда отличалась рачительной хозяйст-венностью и была неофициальным завхозом нашей группы). - Вы как хотите, а ужинать нам будет нечем. Если только олеговыми консервами - по глотку бульона. И по волоконцу мяса. Предлагаю Кольке не шагать тут с нами - никто нас не украдёт. А пойти на охо-ту - и вечером встретимся. - А я что, я не против, - покладисто поднялся Самодуров. - Только у меня патрон-то всего полсотни... - А давай я с тобой пойду, - охотно сказала Валька Северцева, поднимая аркебузу. - Я же хорошо стреляю. - Э, погодите, - Север проявил некие признаки оживлённости - то ли за сестричку забе-спокоился? - А где мы встретимся, если они пойдут на охоту? И вообще - втроём отпу-скать... - Я, между прочим, карту хорошо помню, - Колька переломил "зброёвку". - Высота 189 за урочищем Каменевка - ну, где пруд, из него ещё приток Ломовиса течёт - помните? - в ответ закивали. - Вот дотуда дойдёте и ждите, а мы догоним. - Километров двадцать пять отсюда, - с точностью курвиметра определила Танюшка. Она полулежала на траве,жуя былинку, и мне снова почудилось, что мы просто в походе. - Ну, договорились? - Самодуров уже нетерпеливо поглядывал по сторонам, устраивая в петле на поясе боевой топор. - Жрать-то надо, - Андрюшка Альхимович махнул рукой. - Двигайте. Только не потеря-йтесь. Парочка ушла - довольно бесшумно. Я задумчиво сказал, глядя им вслед: - Может, ещё кому с ними... - но получил точный и очень болезненный удар локтем под рёбра от Танюшки. Смолчал, потому что вспомнил, как ещё на Зем... там Колька и Валю-шка держались чаще рядом, чем порознь. Я задумался над этим вопросом, используя последние минуты отдыха. Вадим, хоть и был старше меня на три года, подружки в нашей компании не имел, если не считать "отношений" с Наташкой Крючковой. Санек - тоже. И Арнис. Игорь Мордвинцев не оч-ень активно ходил с Иркой Сухоручкиной - по-моему, его отпугивало то, что она отлич-ница. Север прочно дружил с Кристиной - но, кажется, скорее на почве некоторого эли- 49. таризма, чем ещё по каким-то причинам. Сашка - Щусь - больше пока думал о беготне по улицам, чем о девчонках. Сморч дружил с Наташкой Бубнёнковой - или присматривал за ней для брата, не поймёшь. Андрюшка Альхимович жил себе и жил без девчонки. Олег Фирсов - тоже. Игоря "Баса" интересовали только стихи, походы и мужская дружба. Олег Крыгин, кажется, был слишком стеснительным, с девчонками общался только по необходимости. С Андрюшкой Соколовым дружила Ленка Черникова, с Сергеем - Ленка Чередниченко. У девчонок Ленка Власенкова, Наташка Мигачёва, Ольга Жаворонкова и Ленка Рудь не проявляли к парням никакого интереса, кроме "общедружебного". Интересно, а как будут развиваться дела дальше? Мне подумалось, что, если мы останемся тут на длительный срок (да навсегда, Олег, навсегда!), то... Дальше мыслей не было - одни образы. Пожалуй, даже хорошо, что надо было идти дальше. * * * Высота 189, урочище и небольшой пруд возле него - в этом мире всё оказалось на месте, и мы добрались туда к восьми вечера. Лес сменялся похожими на зелёные языки луговинами, который мы старались пересекать в максимально быстром темпе. - Гнездо Соловья-Разбойника, - определил Игорь Басаргин, когда с одной из таких луго-вин мы увидели высоту, увенчанную тремя дубами. В нашем мире их не было, да и кругом лежали рассечённые лесополосами колхозные поля. Около подножья холма мы нашли старую могилу. Кто-то выложил прямо на земле каменный крест из четырёх гранитных брусков, на котором вырезал уже неразличимые буквы. На камни вполз сырой мох. Сморч попробовал было расчистить камень финкой, но Наташка тронула его за плечо: - Не надо, оставь. Не всё ли равно, кто здесь... Могила и есть могила. Сморч охотно поднялся с колена, убирая финку. Санек, не проявивший к могиле ни малейшего интереса, предложил все натаскать дровишек, а сам, нахально отказавшись от работы, полез сперва на холм, а потом - на самый высокий из дубов. Кажется - его захватила мысль, поданная Игорем. Кто-то из девчонок ближе к урочищу набрёл на чу-довищные россыпи грибов. Кроме того, они притащили кучу свежих молодых листьев за-ячьей капусты. Во всяком случае, жареные грибы (соль у Танюшки ещё была) с зеленью нам были обеспечены. Саня, как и следовало ожидать, спустился со своего насеста когда всё уже было готово. Но вёл он себя так, словно занимался единственно важным делом в то время, как все остальные Ваньку валяли. - В общем - негров ваших нигде не видно, - заявил он, садясь к огню. - Зато Колька с Ва-люшкой волокутся, чего-то несут. Минут через двадцать будут здесь. - Слава коммунистической партии, - выдохнул Игорь. Судя по всему, он и правда беспо-коился за сестру. Наши охотники появились раньше, чем через двадцать минут - усталые куда боль-ше нашего, но довольные. Да и как же иначе - Колька тащил на плечах крупненькую косу-лю, уже выпотрошенную. - Дичи - ещё больше,чем на прежнем месте, - восторженно докладывал он, усаживаясь возле огня. - Тут для охотников - рай! Выяснилось, правда, что косулю убил не он, а как раз Ленка - одной пулей из аркебу-зы. Как она объяснила - убивать косулю ей было очень жалко, но сильно хотелось есть. Её слова сопровождались сочувственными репликами. Косулю под шумок освежева-ли, оттяпали копыта и голову, после чего она перестала вызывать сочувствие и на имп-ровизированном вертеле была водружена над огнём. Затем все расположились у костра и довольно примолкли. Косуля шкворчала, капая жиром. Расставленные у огня котелки (они были у всех - оттуда же, откуда и оружие) побулькивали и пахли малиновыми лис-тьями. 50. - А всё-таки здорово, ребята, что у нас кое-какие навыки есть, - довольно заметила Ир-ка Сухоручкина. - Иначе сидели бы мы на грибной диете и слушали, как у нас животы по-ют. - Давайте и правда споём, - предложил Сергей, - пока косулька жарится. Чтоб заглу-шить животы. Вокруг засмеялись. У нас петь любили не меньше и не больше, чем в любой турист-ской компании (другое дело, что у нас, в отличие от большинства таковых, имелся свой поэт - Игорёк Басаргин). Вообще это здорово - собравшись вечером у огня рядом с друзь-ями, ощутить себя действительно единой компанией, где один за всех и все за одного. А лучшего средства, чем песня, для этого нет. Не придумали пока... Солнце садится за лес на востоке. Небо розовое, как неоновая лампочка. Вокруг хол-ма - уже ночь с её странными звуками и осторожной жизнью, не всегда понятной и вре-менами страшноватой. Но огонь горит,топлива запасено на всю ночь и больше, лица дру-зей вокруг, вкусные запахи расползаются, утверждая, что и здесь человек - хозяин. А ещё - это странное чувство, которое не передашь словами. Нет - не любовь, а... что-то та-кое ко всем, кто рядом, из-за чего они становятся самыми близкими в мире. Даже если не вспоминать, что в этом мире у тебя и правда нет никого ближе... ...Интересно, а те, чья могила - там, у подножья, в сгустившейся темноте - у них тоже были такие вечера?.. ... - Как отблеск от заката, Костёр меж сосен пляшет... Ну? Что грустишь, бродяга? А ну-ка - улыбнись! И кто-то очень близкий Тебе тихонько скажет: "Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!" Допели... Помолчали... Ленка Черникова со смехом спросила Игоря: - Басс, ты "Зверя Кикизела" ведь дописал? Окончание прочитай, а? Все оживились, посыпались просьбы. Игорь не стал ломаться - взмахом руки уста-новил тишину, сделал серьёзное лицо... ... - Сучья жареные трещали И стонали голодные дети: "Ах, как хочется есть, Ванюша!" "Хлеба нет ни куска, Надюша!" Тут подходит к ним Зверь Кикизел. Говорит он им: "Здравствуйте, дети! Что в лесу этом вы потеряли, Среди нечисти дикой и злобной?" "Здравствуй-здравствуй, товарищ Мясо!!!" - Закричали голодные дети - И набросились, и сожрали, Только-только чуть-чуть обжарив... ...Вот идут тропинкой волки да лисы. Несут бабке обгорелые кости. Вот идут и дорогой рыдают: "Ой зачем ты гулял по лесу, Кикизел?! Аль не знал, кого в чаще ты встретишь?! Пионерия - наша сила! Пионерия - наша слава! 51. Пионерия - наши дети! Наши лучшие дети на свете!" - Программа "Взгляд", - оценил Вадим, когда все просмеялись, после чего на редкость гнусным голосом проревел первые строчки из наутилусовской "Хлоп хлоп" - раньше, чем Наташка Крючкова заткнула ему рот. Наташка Мигачёва попросила, тыча в косулю коротким ножом: - Олег, может, ты чего-нибудь прочитаешь? Нельзя сказать, чтоб у нас собрались такие уж любители стихов. Но как я читаю, слушать любили - если исключить тот случай, когда я на спор с только-только появив-шимся у нас Андрюшкой Альхимовичем читал стихи два с половиной часа без перерыва и остановился только после коллективных настойчивых просьб и угроз применить ко мне физическую силу. На этот раз все одобрительно промолчали. Я поднялся, ощущая некоторое подёр-гиванье внутри, как всегда, когда мне надо было читать стихи - и, ещё не поднявшись до конца, уже решил, что буду читать "Молитву". Булат Окуджава. Пока Земля ещё вертится, Пока ещё ярок свет, Господи, дай же каждому, Чего у него нет: Умному дай голову, Трусливому дай коня, Дай счастливому денег... И не забудь про меня. Пока Земля ещё вертится - Господи, твоя власть! - Дай рвущемуся к власти Навластвоваться всласть. Дай передышку щедрому Хоть до исходя дня... Каину дай раскаянье... И не забудь про меня. Я знаю, ты всё умеешь, Я верую в мудрость твою, Как верит солдат убитый, Что он проживает в раю, Как верит каждое ухо Тихим речам твоим, Как веруем мы сами, Не ведая, что творим! Господи, мой боже, Зеленоглазый мой! Пока Земля ещё вертится И это ей странно самой, Пока ещё ей хватает Времени и огня, Дай же ты всем понемногу... И не забудь про меня!.. * * * Странно, но я проснулся минут за пять до того, как мне надо было заступать на дежурство. Но костёр горел еле-еле, возле него базарили, посмеиваясь, Колька и Арнис - Колька читал литовцу разную похабень, которую при девчонках в нашей компании тол-кать было не принято - до меня донеслось: "У Адама шишка - во, а е...ть-то некого..." Я усмехнулся и удобней устроился под одеялом. Я выспался. Хотелось отлить, но, раз уж сейчас вставать, то полежу. Арнис захихикал, потом спросил: "Сколькоо врэммени?" - и отправился будить нас с Сергеем и Олегом Фирсовым. Я решил не доставлять ему удово-льствия отвесить мне пинка по рёбрам и сел за секунду до того, как он занёс ногу. - Доброе утро, - кивнул я, хотя было два ночи. - Вы ещё посторожите, а я пойду по де-лам. Всё по той же укоренившейся уже туристской привычке мы отрыли яму для туа- 52. лета - за кустами ниже по склону, где можно было чувствовать себя в относительном уединении. Кто-то уже разместил на развилке дуба "указатель" - палку, концы которой с вырезанными буквами указывали на две стороны ровика: М Ж Посмеиваясь, я начал делать свои дела - и... А это что?! Мне в какую-то секунду показалось, что уже рассветает - в принципе, в начале июля это можно различить уже в два ночи. Но во-первых - для рассвета это за-рево было слишком уж ярким и локальным. Во-вторых - как ни крути, а рассветов на юго-востоке не бывает. Я так обалдел, что продолжал стоять, когда, зевая, подошёл Фирсов и пристроил-ся рядом )Я, если честно, терпеть не могу делать свои дела при ком-то ещё, даже при мальчишках) - Ты чего, окаменел? - он толкнул меня плечом и снова зевнул. - Смотри, - я щелкнул резинкой штанов. Олег ещё не вполне проснулся, поэтому тупо уставился мне между ног, и я дал ему подзатыльник: - Да вон туда! Надо сказать, в проснувшемся виде Фирс кое-какие вещи соображал быстрее моего. - Пожар, - сообщил он. - Лес горит? - мы поменялись ролями, теперь я плохо понимал, что к чему. - Да какой лес... - озабоченно сказал Олег. - Настоящий пожар. Дом горит... или ещё что-то... но построенное что-то... - Часовые, блин! - рявкнул Колька. - Ну мы же спать хотим! Мы сменили ребят, так ничего им и не сказав. Больше того, я и Сергею ничего не сказал - уж не знаю, почему. Мы посидели минут пять. Фирс употребил это время на то, чтобы отхватить от остатков косули кусок остывшего мяса. Сергей долго и уныло-сон-но о чём-то думал, потом встрепенулся и сообщил: - Пойду умоюсь. Он исчез куда-то по направлению к роднику. Через минуту поднялся и я: - Пройдусь вокруг холма... А ты кончай жрать, завтракать будет нечем. Естественно, что первым делом я устремился смотреть на зарево. Оно имело мес-то по-прежнему, хотя вроде бы приугасло как-то. - Между прочим. - Сергей подошёл почти бесшумно, - наш костёр видно издалека. - Не так далеко, как это, - я вытянул руку. - Видел? - В кино так горят дома, - тихо сказал Сергей. - Давно? - Я встал - уже горело. А ребят я не спрашивал. - Как думаешь, далеко? - быстро спросил Сергей. - Кто его знает... Ночью огни кажутся ближе... Нет, не знаю, - решительно помотал я головой. - Но завтра мы идём почти туда. - Ну, завтра и увидим, - хлопнул меня по спине Сергей. - Пошли к костру? - Я пройдусь вокруг холма, -решил я всё-таки исполнить своё первоначальное намерение. - Давай... ...От страха перед ночной темнотой леса меня излечила раз и навсегда моя первая и последняя одинокая ночёвка в лесу на берегу Прорвы. Конечно, тут не Прорва, и тут есть не воображаемые страхи - хватает и без негров; вон кто-то утробно взревел где-то за луговиной. Интересно, Фирс знает, кто там ревёт? Гулко отозвалась земля. Послышалось многоголосое ржание, я ощутил ногами виб- 53. рацию, а через минуту различил на луговине текущую реку конского табуна. Это было красиво, мне всегда нравились кони; больше их - только волки и собаки. Я даже мечтал научиться ездить верхом, но у нас в Кирсанове это было просто негде. Кони резко ушли куда-то влево, в урочище. Я продолжал стоять на месте, всмат-ривался и вслушивался. Нет, ничего. Нигде - ни единого признака человека... кроме пожа-ра. Неужели негры потеряли наш след? Хорошо бы... Я вздохнул и зашагал вверх - к костру. * * * Жарко было с утра, и жара была нехорошая, душная - явно собирался дождь, хотя на небе не возникло ни облачка. Но летние ливни в наших местах (а это, как ни крути, на-ши места!) налетают молниеносно. -- Вода - проблема, - печально сказал Андрюшка. - В котелках не поносишь, а фляжка только у Кольки есть. -- В принципе, - я затянул ремень, - можно сделать кожаные фляжки, как в Англии. Уайнскины они называются. Только, - признался я, - я вообще-то не знаю, как их делали. -- Иди ты, - уныло предложил Андрюшка, и я пошёл - снова в головной дозор, только теперь с Серёжкой. Санек со Сморчом отстали - им приспичило выяснит насчёт негров, и они обещали соблюдать максимальную осторожность, а потом догнать. Дело вообще-то нужное, хо-тя и опасное - но я про них думать забыл. То ли погода так подействовала, то ли ещё что, но я находился в невероятно напряжённом состоянии. Сергей, похоже - тоже. Я за-метил, как он то и дело касается рукояти своего палаша. Смешно это не выглядело - я-то сво й и вообще нёс в руке. Мы шли в полнейшем молчании и наконец устали от этого. Ясно было, что сейчас кто-нибудь не выдержит и заговорит на отвлечённые темы, чтобы развеять напряже-ние. Но посторонний разговор так и не успел начаться. Сергей, шедший впереди, вдруг как будто споткнулся, уставился себе под ноги, а потом резким взмахом руки подозвал меня. Я оказался рядом в два прыжка. Сергей молча указал в папоротник подлеска. Я посмотрел туда - и ощутил стреми-тельный спазм желудка. Смяв телом - как упал на бегу, с размаху - целую полосу сочных листьев, около на-ших ног лежал парень постарше нас. Вернее, это я сообразил, когда разглядел его повёр-нутое вбок белое лицо. А в тот момент я увидел две вещи: запутавшуюся в светло-русых волосах свежую дубовую веточку и две торчащих в спине рукояти - пустые, из двух па-раллельных прутьев, завершённых кольцом. Точно под левой лопаткой. Брошенные с такой силой, что маленькие овальные гар-ды вдавились в кожаную куртку. В правой руке у парня был длинный широкий кинжал, запятнанный кровью. А левая - левая сжимала отрубленную человеческую кисть, такую же гипсово-белую, как и лицо убитого... ...Второй труп мы нашли почти тут же - за двумя дубами. Это была девчонка - наших лет. Без руки и голая, только то, что она голая, не вызывало никаких мыслей. На лице, запрокинутом вверх, искажённом мукой и залитом кровью, выделялись яр-ко-алые ямы на месте вырванных глаз. Уши девчонки и оттянутые под мышки груди бы-ли прибиты к дубу всё теми же длинными метательными ножами. Между широко рас-кинутых ног торчал вбитый толстый сук - прорвав тело, он вылез бурым от крови кон-цом выше пупка из посиневшего живота. Опомнился я за кустами, где меня стошнило - в несколько приёмов, пока я не начал давиться жгучей кислятиной лезущей из опустевшего желудка желчи. Судя по звукам, Сергей блевал вместе со мной, только чуть в стороне... 54. ...К этим трупам мы не вернулись, но выиграли немного. Разве что сумели удер-жать девчонок - и то хорошо. А так - уже через полкилометра (когда стал отчётливым запах дыма, да и очевидно тянуло его с другого берега ручья, к которому мы вышли) пря-мо в воде мы нашли груду изрубленных тел, у которых даже пол опознать не представля-лось возможным - ручей вымывал кровь и тёк дальше розовым... Поодаль на берегу гор-кой лежали отрубленные головы. Кто-то - до сих пор не знаю, кто - нашёл в себе силы их посчитать и сказал: семь голов, пять мальчишек и две девчонки в возрасте 12-16 лет. Оба берега ручья были чёрными от крови. Мы буквально насильно заставили девчо-нок идти стороной, а сами двинулись напрямик. У меня по-прежнему жутко выкручивало желудок и шумело в ушах, то морозило, то швыряло в горячечный жар, а перед глазами со свистом летели - обрывками киноплёнки - кусочки увиденного только что... ...Тут, на высоком берегу ручья, было поселение - пять полуземлянок с крышами из хвороста и дранки, окружённых невысоким частоколом. Всё это было развалено, обгоре-ло или даже ещё чадило. Тут тоже всё напрочь оказалось забрызгано кровью. Странно - меня больше не рвало. Наверное, просто было нечем... ...Валялась обгоревшая щепа, какие-то перья, изломанное оружие... Девчонка с ар-кебузой - как у наших - смотрит левым глазом в небо, вся остальная голова снесена чудо-вищным ударом топора, мозг стынет в пыли подтёками, из ладони выпали две пули... Что-то, похожее на ворох чёрных сучьев (не сучья, но не хочешь думать - что) - у входа в одну из полуземлянок... Мальчишка года на два младше меня, привязанный лицом вниз к грубой крестовине из брёвен - лицо залито пеной, которая засохла серой коркой, дерево у губ изгрызено и окровавлено, кровью залиты ноги, земля между них, зад, а в спину с равно-душной точностью вбито короткое копьё с широким наконечником - ассегай... (Кажет-ся, я спросил, что с ним и не понял Саниного ответа, что его изнасиловали) Ещё совсем не остывший костёр,разбросанные кости с ошмётками жареного мяса,а над этим - при-битая к покосившемуся бревну частокола голова девушки - опять ножом через обе ще-ки... Кто-то из нас, кажется, плакал - я не мог понять - кто. Мне плакать не хотелось. Я ощущал чудовищное изумление увиденным - именно изумление, которое не проходило, пока Вадим не затряс меня за плечо, что-то шепча и тыча рукой в сторону ручья. Сквозь листву я увидел негров. Это было вполне закономерно - я даже не удивился. Несправедливо было бы, если бы они ушли отсюда. Это было бы нарушением каких-то законов... ну, высшей справед-ливости, что ли? Негров было около десяти, и они появились по ручью - по течению. До сих пор не знаю, были ли это те же, что сожгли селение. Да и не важно это. Они шли - вооружён-ные, но беспечные - по воде и перекликались скрежетом и скрипом. "Переговаривались" - не подходило. Переговариваются люди. А тут... вот Прош-лым летом мы стреляли крыс в развалинах собора недалеко от кинотеатра. Когда они стрекотали, перебегали с места на место и, поблёскивая глазками, смотрели на нас - я и испытывал нечто похожее: отвращение и азарт, смешанные с лёгким опасением - вдруг бросятся? Нет. Опять немного не так. Если бы те крысы правда начали бросаться на людей - я бы испытал нечто подобное чувству, которое посетило меня, когда я наблюдал за иду-щей по ручью группкой негров. Отвращение. Страх. И - доминирующее - желание уничтожить опасных тварей. У Сергея слева от меня были белые губы. Вадим - справа - резко покраснел, даже побурел. - Ребзя, - Олег Крыгин говорил спокойно-спокойно,только почему-то употребил это сло- 55. вечко, которым мы не пользовались уже года два, - знаете, их надо убить. Помню, что я взвёл курок и выстрелил. Ещё -что рядом ахнула вертикалка Кольки, взвизгнула дробь, и я ещё отметил: чудом не влетел под залп. А дальше я оказался внизу, и передо мной, визжа и поливая берег ручья мочой и кровью, пятился высоченный негр - он бросил оружие и с вибрирующим визгом хватался за мой палаш, до половины вошедший ему в живот. Что же ты так визжишь, мерзкая ты тварь? Кажется, тебе больно? Похоже, тебе не хочется умирать? Жаль, жа-аль - тем, кого вы убили, тоже не хотелось... Подыхай, гадина!!! Никогда в жизни я не ощущал такого всплеска ненависти. Кого мне было ненави-деть, за что? Все мои прежние чувства выглядели бледными тенями в сравнении с этим - я ничего не видел по сторонам, оглох и был бы наверняка убит,так как даже не заметил взлетевшего над моей головой топора. Но Андрюшка Соколов ахнул негра по затылку сво-им мечом-бастардом, занеся его обеими руками - меч попал плашмя, вот только сила удара размозжила негру череп... Больше я никого не убил, хотя ещё с минуту искал, отталкивая и не узнавая своих же. Кто-то матерился; кого-то била дрожь так, что он уронил оружие и сам сел там, где стоял; кто-то наоборот - рассматривал свой клинок с интересом и удовольствием; кто-то - так же, как я - искал, кого бы ещё приколоть... Негры лежали в ручье и по бе-регам, как мешки с красной краской, каждый из которых подтёк сразу в нескольких мес-тах. А ещё потом мы увидели девчонок. Они стояли на берегу - подальше - и даже от-сюда было видно, какой у них в глазах ужас. * * * Тяжёлый был вечер. Нет, девчонки нас ни в чём не упрекали. Но само собой получи-лось так, что мы расселись двумя полукружьями по разные стороны костра, и говорить было не о чем. Никто не шути, не пел, вообще все молчали. Словно между нами выросла стенка из трупов. Аккуратная такая. Подтекающая кровью. Молчание становилось невыносимым. В результате я оказался на ногах, что инте-ресно - без единой мысли, вообще не понимая, о чём собираюсь говорить, коли уж встал. А на меня смотрели все. Внимательно и выжидающе. Грешен - считаю импровизацию вершиной ораторского искусства. Даже в школе я никогда не готовился к выступлениям, считая, что вдохновение важнее гор перелопачен-ной литературы. Но тут - честное слово! - я не знал, о чём говорить. Знал только, что в нашу команду вогнали мощный клин... - Девчонки нас боятся, - сказал я. - Наши девчонки... - я нагнулся и обеими руками под-нял палаш, на треть выдернув его из ножен. - Вот. Этим клинком я убил одного негра. А до этого ещё одного застрелил... И ещё одного - до этого, когда спасал себя и Танюшку. Я никогда никого не убивал. Только на охоте, вы же все знаете. И ещё - ни на одной охо-те я не видел того, что видели мы сегодня. Мне бы очень не хотелось увидеть такое ещё хоть раз. И делать то, что я делал - не хотелось бы тоже. Но,боюсь, мы попали в такой мир, где всё это - часть повседневности. Нам и дальше придётся убивать... и, возмож-но, умереть той смертью, которую мы видели. Мне не хочется этого говорить, мне да-же и думать об этом не хочется. Я, как и вы, о таком только в книжках читал и в кино смотрел. Но я хочу жить. И для этого я буду жить так, как получается здесь. Я не дам за здорово живёшь отрезать себе голову. И сделаю всё,от меня зависящее, чтобы ни еди-ного волоска не упало с голов наших девчонок. Даже если ,- я смерил их спокойным долгим взглядом, - даже если они и дальше будут на меня так смотреть, - я аккуратно вдвинул палаш в ножны и, сев, негромко попросил: - Тань, дай соль, пожалуйста. Грибы что-то недосоленные. 56. Грибы были посолены в меру. Я ел пересоленные и безмятежно улыбался. * * * В эту ночь мы четверо - Вадим, Сергей, Андрей Альхимович и я - не спали долго. Сидели у костра, понемногу поддерживали его и разговаривали. Разговоры были печальными и деловыми. Начались они, естественно, с обычных ре-флексий на тему, как всё это было ужасно - в общем, "я его колю - а он мягкий..." Но до-вольно быстро перешли на вопрос, как нам тут дальше жить. Пятнадцать мальчишек, двенадцать девчонок, постоянная оппозиция в лице Сани. Тяжёлая, если можно так вы-разиться, внешнеполитическая ситуация. Напряг с едой... На "напряге с едой" Вадим проурчал нечто пессимистическое животом и слегка разрядил обстановку, если не считать, что в следующие десять минут разговор вертелся вокруг кафе "Север", домашней кухни и прочего. Пришлось приложить усилия, чтобы с этой темы съехать. - Нам бы ням-ням бы, буль-буль бы нам бы, - задумчиво произнёс я в заключение фразо-чку из "Музыкальной хроники". А Вадим вдруг негромко, но очень прочувствованно затя-нул: - Степь да степь кругом - Путь далёк лежит... Там, в степи глухой, Замерзал ямщик. И среди пурги Чуя смертный час, Он товарищу Выбил левый глаз... Его выслушали с интересом. Но потом Андрей попросил: - Заткнись, а? - Хорошо, - покладисто согласился Вадим. - Но я одно знаю: мы влезли в чужую войну, ребята. И что делать - так и остаётся вопросом, сколько бы мы не говорили. - Почему? - возразил Сергей и. поднявшись на ноги, гибко потянулся. - Договорились ведь. Идти к Волге. Идти вперёд. И Олег правильно сказал - воевать так воевать. Ведь ясно же, что другой жизни тут не будет. А чужая война, нет - это, Вадим, разговоры. Как раз те, от которых ничего не изменится. -- Знаешь, - Вадим почесал нос, - я вот сейчас подумал. Сейчас, - с нажимом повторил он, бросил в огонь ещё одну ветку и оглядел нас цепкими серыми глазами. - Мы все друзья. Что нам друг другу-то врать? Мы сможем? Сможем тут жить? Так, чтобы не сойти с ума? -- Люди живут, - заметил Андрей. -- Видели мы, как они живут, - возразил Вадим. - Это всё равно - жить под расстрель- ным приговором. -- Ну, выбора-то у нас всё равно нет, - сказал я. - Или мы - часть этого мира. Или мы - трупы. Трупы я видел. Стать им меня не тянет. -- Значит - идём к Волге? - Сергей упёр руки в бока. - Держимся вместе, как в обычном походе? -- Как в необычном походе, - ответил Андрей. - Но в целом ты прав. Константин Никольский. О чём поёт ночная птица Одна в осенней тишине? О том, с чем скоро разлучится И будет видеть лишь во сне. О том, что завтра в путь неблизкий, Расправив крылья, полетит, О том, что жизнь глупа без риска, 57. И правда всё же победит. Ночные песни птицы вещей Мне стали пищей для души, Я понял вдруг простую вещь - Мне будет трудно с ней проститься. Холодным утром крик последний Лишь бросит в сторону мою. Ночной певец, я твой наследник, - Лети, я песню допою.
Верещагин Олег Николаевич. Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем) Рассказы 1-9
Сверстников,которые пьянствуют,курят наркоту и трахаются. не обращают, кроме случае дающих возможность бабла скачать. Все правильно- сядут ПО МАЛОЛЕТКЕ, а потом в ПРЕЗИДЕНТЫ ПОЙДУТ!
Студенты бухают и трахаются. Интерны. Хоть одного пациента дольше 10 секунд в кадре видели? врачи бухают и трахаются.